Комната, всё та же на протяжении многих лет - поблекшие под ярким солнцем обои, знали бы вы как хорошо здесь в полдень, стены словно сотканы из золотых ниточек лучей; та же старая и очень удобная мебель; любимые книги за стеклом шкафа, на корешках некоторых из них невозможно прочитать названия, слишком много рук их держало....
Забираюсь на диван, заворачиваюсь в плед и обкладываюсь подушками; начинаются обычные, простые превращения.
Я становлюсь Слухом. Весь мир укладывается в твёрдую, шершавую папку с написанными на ней быстрым и лёгким подчерком неразборчивыми буквами - НОТЫ. Это симфонии, ноктюрны, вальсы, правленые помногу раз неторопливым и жаждущим прекрасного, высокого звучания автором. То и дело кляксы, решительно перечёркнутые строки, которые уже никогда не зазвучат.
Но на этой бумаге уже есть очень много. Перешёптывание молодой листвы за окном, шорох занавески и хлопанье двери на сквозняке, людской говор в котором не различить слов, не понять языка, детский смех и чириканье воробьёв, примостившихся на бортике балкона, непрерывный ход часов....
Цветной вихрь, ощущения мешаются в одном большом и переливчатом водовороте - нужно стать чем-то ещё.
Зрение. Так более привычно - родные стены, вот они, рядом. Мягкая обивка дивана и кресла, высокий белый потолок; шерстяной, кусающий подбородок, плед, в белой раме окна, как фотография - кусок неба и много зелени, пушистые кисточки скатерти.
Зачем опять водоворот? Ощущения. Озябшие ноги, и снова кусачий плед, растрепаные волосы. Запах ванили и горького шоколада, свежести, а кроме того - одеколона, впитанного мужской рубашкой. Расслабление и спокойствие по всему телу, пустота в голове, ничто не проникает и не рождается, не стремится и не борется, как будто штиль, терпкое одиночество...Сжимаемая в руке трубка телефона, которая через несколько секунд летит в угол; дрёма и томность послеполуденного времени, и мир, как бы мы его не представляли, весь, переливающийся множеством граней, сквозь прикрытые глаза, слегка подрагивающие ресницы.